Она получила новое имя. Высадили ее из бронедрезины сутки спустя, несколько в стороне. А заблудилась она и в самом деле…

– Что с группой, к которой вы якобы летели? Кто давал радиограмму?

– Этого я не знаю.

– Еще один вопрос. Насчет имени. А если бы мы узнали настоящее имя того врача?

– Меня заверили, что вы не узнаете.

Сухих покачал головой. А ведь неплохо они знают нашу систему. Армейские разведчики ничего не сообщили бы из того, что можно проверить. Хорошо хоть, что про самолет соизволили рассказать. Конспираторы, чтоб их…

– Какое у вас задание?

– Конкретного задания мне не дали. Было приказано внедриться в отряд. Сказали – меня найдут.

– Они знают точное место лагеря?

– Нет. Только приблизительно. Предполагают, что лагерь южнее. Примерно там, где меня нашли ваши.

– Далее. Кто автор этой комбинации? Кто с вами работал?

– Я знаю его как майора Дикса. У него погоны на голубом фоне[25]. Какую точно он должность занимает, я не знаю. Ему лет сорок. Мне кажется, он из русских. По-русски Дикс говорит совершенно правильно; кроме того, знает много поговорок, русскую литературу цитирует… Я не знаю, кто такой Достоевский[26], а он знает… Но нашу жизнь представляет плохо.

– Мельников, отведи ее в землянку… Только постарайся, чтобы никто ничего не понял.

Девушку повели в построенное недавно специально для этих целей сооружение. Бойцы уже окрестили его «партизанской гауптвахтой».

– Николай Семенович, а что с ней теперь сделают? – спросил Макаров.

– Поглядим. Пусть посидит, подумает. Может, сообразим, как использовать ее в наших целях. Слушайте, а как это вы ее так раскололи? Быстро и с песнями. Это вы так на финских егерях натренировались?

– Да нет… Финны – парни крепкие. С ними порой приходилось и покруче. А я просто вспомнил, что нам командир рассказывал, еще на срочной службе. Он в Гражданскую начинал, а тогда ведь не церемонились. Вот он как-то, когда учил нас основам допроса, и сказал между делом: для некоторых женщин опасность потерять красоту страшнее, чем жизнь. А эта… Как она Сереге глазки-то строила. Вот я и подумал – а может, она как раз из той категории?

Вернулся Мельников.

– Доставил в полном порядке. Поставил часового. Девица вела себя тихо.

– Товарищи разведчики, что нам известно о деревне Зельва?

– Находится на железнодорожной ветке Волковыск – Барановичи. Деревня довольно крупная, в ней расположен немецкий гарнизон до трех рот, взвод фельджандармерии. Кроме этого, две роты «восточников»[27] и другие части. Деревня сильно укреплена – пулеметные гнезда, дзоты.

– К этому можно добавить, что никаких наших людей в Зельве нет, – подвел итог Сухих. – А вот мне очень интересно, почему операции проводятся не из Слонима, а из этой деревни. Но все-таки лезть туда у нас пока нет оснований. Зато есть более неотложная задача. За последнее время в соединение вступило около 70 человек. И ведь, насколько я понял, будет еще больше.

– Это точно, – подтвердил Мельников. – Дело известное. Как только партизаны на новом месте начинают шуметь, к ним начинает идти народ. И чем больше шума, тем больше народа.

– И ведь всех досконально мы проверить не сможем. Значит, придется пытаться договориться с этой Ольгой-Еленой.

10 мая, окрестности города Мосты

Группа партизан расположилась в сосновом лесу, откуда открывался отличный вид на город, расположенный на другом берегу Немана. Населенный пункт не зря так назывался: на расстоянии двухсот метров друг от друга, через реку вели два моста – автомобильный и железнодорожный.

Разумеется, такой важный пункт немцы всегда тщательно охраняли. Но сегодня здесь царила необычная суета. Возле железнодорожного моста торчали бронеавтомобиль и танк. Танк был, правда, так себе – трофейный советский БТ-7. Но все-таки. Партизаны засекли колонну машин с пехотой, прибывшую из Волковыска. Гражданских через мосты не пускали. В бинокли партизаны отлично видели, как солдаты отгоняли жителей, стремившихся попасть из заречных выселок в город и наоборот.

– А вот это мне не нравится. Куда они поперлись? – пробормотал себе под нос Макаров.

И вправду, на мост втягивалась колонна солдат примерно до роты, двигавшаяся из города.

– Не бойся, Гриша, все идет по плану, – отозвался Голованов, не отрывавший глаз от бинокля. – Они отойдут подальше и замаскируются, чтобы ударить в тыл атакующим.

Все негромко, но весело заржали.

– Слышь, ребят, кажись, в город с юга поезд идет… Только как-то уж очень медленно, – подал голос Мельников.

– Салагой ты был, салагой и остался. Поезд… «Броник» это. Тот самый.

И самом деле, с юга на железной дороге появилось настоящее чудовище. Пять бронированных вагонов и столь же бронированный паровоз плюс по две открытые платформы, обложенные мешками, за которыми сидели солдаты с пулеметами, да еще впереди две контрольных платформы, груженные булыжником. Из башен торчали орудия, на двух вагонах – на первом и последнем – располагались счетверенные автоматические зенитные пушки. С черепашьей скоростью бронепоезд стал переползать через мост.